Со словарем

«Широка страна моя родная», возвестил поэт и очутился в яме. По доносу. В чем его обвиняли, доподлинно неизвестно. Страна была и вправду широкой. Кто в ней только не водился помимо фиолетовокожей титульной нации: буйные, но гордые сатиры, распутные, но с хорошими адвокатами русалки, аристократичные до кончиков ушей эльфы и даже шахтеры. То есть, простите, гномы.

По статье о нарушении авторских прав поэт пойти тоже не мог — в этом рассказе она еще не будет включена в УК. Злые раздваивающиеся языки — обычное у гоблинов дело, бывают и рас(с)траивающие(ся), но таких приютил ежедневник «Крикун» — поговаривали, что вся соль в словах «страна моя».

Страна — славный Гобланд — действительно поэту не принадлежала. А принадлежала она милой братии, что жила на холме и время от времени переизбиралась. Бывали и исключения, но о них разговор особый.

Рядового гоблина такая политическая система не напрягала, а даже радовала. Есть выборы — может перепасть вкусной нямки. Нет выборов — барахтаешься себе в тишине и покое, блаженство!

А хочешь участвовать в выборах? Изволь. Выбираешься из родной свалки, карабкаешься вверх по холму. По пути зловредные собратья ставят палки в колеса, норовят скинуть обратно. А ежели исхитрился, пролез на самый верх — бей в Большой Котел, созывай вече. Кстати, в Гобланде нынче модно говорить «вечё». Намекает на начитанность и неотрывность от корней.

Один гоблин — Таком звали — темной ночью пробрался на самый верх и кылдык по Котлу. Во все стороны искры, хижины занялись, а народу до того дела нет, интересно ж, что там на холме творится. Пожар… что пожар — сам потухнет. Вон, давно дождя не было. А Кряге в гороскопе на завтра так и сказано: «И узришь фонтан». А какой у гоблинов фонтан без дождя-то?

Быстро собралась толпа, все зыркали наверх, разглядывали наглеца в отблесках пламени. «Че надо?» — первым прозондировал почву Забияка, министр обороны тутошний.

«Выборы хочу, — дипломатично ответил Так и ткнул в просвечивавшего сквозь окно своей хижины Мерка, Верховного Шамана Всея Гобланда и Сопредельных Подчиненных Селений: — Перевыборы то есть».

«На Шамана что ль? Во даешь!.. Есть че?»

Вместо ответа Так скинул с плеча мешок и распустил тесемки.

«Грибочки!» — продемонстрировал профессионализм в обонятельном деле Повар.

«Прошлогодние!» — вторили ему гурманы из первого ряда.

Верховный Шаман Всея Гобланда с кряканьем выпал из окна и тут же снова исчез в хижине — на сей раз через дверь. «Побежал закрома проверять, наглая его морда», — не разберешь, то ли это злые языки сплетничали, то ли спецкоры надиктовывали текст заметки.

Здесь надобно сделать отступление, благо время позволяет, и прояснить ситуацию для нефиолетовых. Гоблины, справедливо именующие свой строй демократией (выговорить такое трудное слово удается не всем, поэтому ее часто зовут «дёмой» и «мокрятиной», а независимые эльфийские наблюдатели отчего-то именуют «театрализованной анархией»; завидуют, верно, со своими мумифицировавшимися на троне властителинчиками), давно поняли, что слова — тлен, грибы — дело. Хочешь, чтобы тебя любили настолько, чтобы не мешали поселиться на верхушке холма? Дай грибов. Или кочерыжек. В общем, чтоб было вкусно и хрустело. Есть конкуренты на должность — еще лучше. Кто больше вкусняшек раздаст, тому и флаг в лапы.

«Ну, народ (Так сразу заговорил как политик, на всякий случай), избираемся?» — и призывно зачерпнул мушрумов из мешка.

Шустрые лапки потянулись навстречу, как вдруг раздался пронзительный вопль Мерка, смысл которого сводился к «Не-е-ет!» В общем-то кричал он тоже «Не-е-ет!», — но первая формулировка смотрится более бюрократичненько. А гоблины любят, когда бюрократичненько.

Толпа глянула на Верховного Шамана, и даже неискушенные в высокой политике эльфийские наблюдатели смекнули: у этого нет грибов, все сам сожрал, наркоман проклятый.

«Есть че?» — по-свойски и без лишних обиняков подвел его к сути вопроса Забияка.

Тот судорожно сглотнул и важно молвил: «Не в том дело». Гоблины переглянулись: не в ком дело-то? че этот баран несет? у него даже грибов нет, ууу, окаянный.

«Я требую дебатов!» — растеряв остатки мужества, пискнул Мерк, прыгнул к Котлу и обнял его, как змеебрюхий овцеед обнимает последнюю из оставшихся на длинную зиму овец.

«Ладно!» — очень даже просто согласился Так, дебатов он не боялся. Наскоро подготовился, приведя с дюжину отморозков, и стал с ухмыляющейся рожей поджидать Мерка. Тот запаздывал, только собираясь вылететь из окна хижины Забияки, который не хотел ссуживать ему грибов под залог кочерыжек с перекрестным хеджированием. Наконец, не достигнув консенсуса, Мерк вылетел из окна и приземлился посреди толпы.

«Ну что, ушлепок, готов?..» — Так наслаждался превосходством сильного и многочисленного над слабым и одиноким.

«А? Что?» — замотал головой Мерк, у которого глаза полезли на лоб от такого числа политически ангажированных сограждан.

«…Готов к дебатов?» — закончил фразу фаворит предвыборной гонки.

«Ты придурок? Де-ба-ты — политический спор, экзистенциональная рефлексия на заданные темы. Понимаешь?»

«А-а-а, экзистенциональная рефлексия…» — на выдохе протянул Так, быстро смекнув, что речь все же не про морду бить. «Начинай», — бодро избавился он от инициативы в проигрышном деле.

Окружающие тоже зашикали. Грибы грибами, но надо и честь знать. Так можно и до Шопенгауэра с, прости Грибодатель, Тойнби дойти.

Мерк сглотнул, ему совсем не улыбалось выступать первым, он-то надеялся Така дураком выставить: «Гобланд!» — возвестил он и пожалел, что не подготовил речь. Гоблины, знал он по опыту, высокохудожественный треп не любят, но веселой историей увлечь их можно. Или загадочной. Первое не придумывалось, и Мерк выбрал второе: «Гобланд — нетто-экспортер кочерыжек».

«И то верно», — прокатился одобрительный гул решительно ничего не понимавшей публики. «Кстати, в яблочко. Клево подмечено. Сам давно хотел так сказать, да все недосуг было», — доверительным голосом поведал Забияка окружающим. Все одобрительно покачали головами и даже про сук не переспросили.

Заметив успех своей речи, Мерк решил не останавливаться: «Что есть…» Тут возникла заминка. Гобланд — нетто-экспортер кочерыжек. Что есть хорошо или плохо? Трудно сказать. Ни одна другая страна не додумалась производить кочерыжки на продажу, вот все мировые запасы и скопились в отчизне. Хм, хорошее слово, надо использовать: «Что есть наша отчизна? А? Я вас спрашиваю?»

«Да! Да! Мы верим в тебя», — неистовствовала толпа.

«Наша отчизна и вы, миллион собравшихся меня поддержать сограждан! — разгоряченный Мерк обвел взглядом сотню собравшихся ради халявы гоблинов. — Это не только нетто-экспортер кочерыжек, но также, что не менее важно и, более того, несомненно, весьма существенно, нетто-импортер книжек!»

«Бей! Круши! Не дадимся общему врагу! А не на подачки ли из Ада живет этот Так? Сразу видно, что гоблинчок-то засланный! Вон, гляди, и грибки у него серой попахивают», — сторонники нынешней власти бились в экстазе.

«Патетика мракобесия» — успел вывести каллиграфическим почерком эльф-репортер «Небесного курьера», прежде чем получил по кумполу здоровенной поварешкой. «Вислоухая оторва», — плюнула ему вслед (вернее, вниз) респектабельная гоблинша по прозвищу Старуха Лизергин, что стояла позади с выводком чад, после чего кивнула малышам: «Ату его, милые!»

Поверив в свою победу, Мерк решил добить оппонента. «Так, тебя вроде так кличут? — всхохотнув над собственной шуткой, он не смог отказать себе в удовольствии и объяснил смысл окружающим: Это был каламбур, игра слов. Так, Так? Ты-то мне что в ответ скажешь?»

До Така же наконец дошло, что в тонких политических материях он профан. Постоял, помялся, а потом взял и брякнул:

— А мы… а мы это… нетто-экспортер какао.

Сказал — и все насуплено замолчали. Возразить было нечего. Кто ж его знает, что это за какао такое. Похоже на известную субстанцию, но "о" все портит. Тем более неясно, привозит ли кто-нибудь это самое какао. Может, сам Так взял да и занычил в башмаке ломоть какао. Тут главное не опозориться. Живо про твою промашку растрезвонят.

Так зачерпнул щедрой ладошкой грибов и кинул в толпу. Что-то внутри подсказывало: главное не треп, а грибочки.