Со словарем

Лев "Надежда и опора" Толстой устроился неплохо. Дедушка по материнской линии, некто Николай Сергеевич Волконский, отстроил имение на радость деткам и внучкам. Лева, четвертый сын в семье, затеял революцию, понастроил всякого, но история (в моем лице) запомнит его за то, что он разобрал и продал большой и наверное красивый дом, чтобы напечатать книжку. После чего так и прожил полвека в правом флигеле. В левом квартировали гости, учились крестьянские детишки да частенько живала тетушка писателя, достопочтимая Т. А. Кузьминская. Г-жа Кузьминская вообще играла в судьбе Льва Николаевича не последнюю роль. Он за ней и в Париж, и в Швейцарию на крыльях любви любопытства к загнивающему Западу летел.

На входе в имение гостей встречают колонны, за ними начинается достославный Прешпект.

За спиной вечная российская реалия — потемкинская деревня. В данном случае изба-имитатор:

Смотрите, какая красота. Самое популярное место в Ясной Поляне. Ежечасно, ежеминутно сотни глаз устремлены на водную гладь. Ибо рядом с кассами.

Флигель Кузьминских. Справа от него располагался большой барский дом, который трансформировал в тираж своей книги Лев Николаевич. Сюда он сгонял (по версии экскурсовода: приходили сами, да еще уходить не хотели — ага, ага, дома-то работать приходилось) крестьянских детей и учил многим наукам по европейским лекалам.

Лев Николаевич любил гимнастику и ежеутренне, если верить сохранившимся артефактам, вертелся на турнике. Турник находится на месте все того же разобранного нерадивым хозяином дома (где в это время были старшие браться?!). Не забуду, не прощу.

Посетителей встречают старые добрые тапочки на завязках. Они помнят еще Пушкина и Ганнибала. Они станут свидетелями высадки человека на Альфу-Центавру и открытия нуль-транспортировки. Они просто синонимы вечности.

Экскурсовод как существо более высокой стадии развития пользуется бахилами. Многоразовыми.

Внутри дома Толстого снимать не разрешили, ну и пусть: экспозиция повышенной уе… ущербности. Запомнились только напольные часы с боем, ставшие частым гостем на страницах книг писателя, и низенький детский стульчик перед письменным столом Льва Николаевича. Под конец жизни он стал подслеповат, и так было удобнее нависать над написанным.

В сторонке расположена

Метров за двадцать до нее стоит еще одна табличка — quite zone. Нехорошо глумиться, но я все равно поглумлюсь. Гы, на семи языках написали, грамотеи. Stille Zone тоже хороша.

Вот и сабж. С ее расположением связана легенда про Зеленую палочку, но она настолько безгранично уныла, что я ее и пересказывать не стану.

Там тоже Ясная Поляна и комары-вампиры.

Вдали начинается село, жителей которого третировал сердобольный барин своими прожектами.

Плетень а-ля рус.

Яснополянские гуси-убийцы. Чуть меня не загрызли. Но я смело спасся бегством, хоть и провалился по пути в канаву.

Когда-то этот дом старик Волконский забабахал для себя. При Толстом здесь обитали дворовые.

В далеком 1890-м году по приказу Льва Николаевича на нижнем озере обустроили купальню. В разное время она выглядела по-разному: то сбитая из досок, то сплетенная из веток. В любом случае, сегодня — бесплатный совет для мужских журналов — это отличное место для эротических фотосъемок. Особенно, если меня из кадра убрать.

А вообще тут хорошо. Про превозносимую некоторыми чудесную энергетику не скажу, но летние березки — очень даже.

Хорошо.

Впрочем, и любители индустриального стимпанка здесь найдут что-то для души: всего-то в нескольких километрах от Ясной Поляны можно лицезреть такой шикарный пейзаж.