Майкл Энджело & двуспальный гроб
В воскресенье мы приобщались к прекрасному и вечному. В роли прекрасного выступила галерея с милым названием Альберитина, рекламировавшаяся по городу достаточно известным именем:
Кроме вышеназванного мастера красного и черного мелков, оставившего нам, к моей вящей печали, в основном наброски, под той же крышей расположился еще и Пикассо. Причем Пикассо-борец за свободу, политически ангажированный и вольный в выражении. На контрасте смотрелось очень. Очень стало еще сильнее, когда нам показали интерпретации мастера на темы шедевров других художников. Что-нибудь вроде «Завтрака на траве» Мане и прочих узнаваемых работ. Теперь узнаваемыми остались только девушки (уж на это Пикассо мастер) с грудями (а на них особенно).
Чтобы окончательно добить, устроители вытащили из закромов еще какого-то новомодного дизанейрохудожникомультипликатора. Имя я не запомнил и потому спать теперь буду спокойно.
Другой анзейенсвюрдихкайтой, а вместе с тем и проводницей в вечность, стала церковь ордена Капуцинов, а точнее расположенная подле усыпальница Габсбургов. Табличка у касс предупреждала, что мы входим в сакральное место, а оттого вести себя надо тихо. Фотографировать, правда, не запрещалось. Правильно, лежавших по саркофагам вспышками уже не потревожить (а уж если вспомнить, что лежат они там без сердец и прочих расхованных по другим церквям внутренностей…).
Если помнить о том, что Габсбурги были до того набожны, что позволяли после смерти расквасить себе всю физиономию в кисель, лишь бы не предстать в неподобающе красивом виде перед высшими инстанциями, то манеру исполнения некоторых гробов я назвал бы вычурной или даже фривольной. Голопопые ангелочки, то стенающие от потери, то радующиеся (сошествию в рай?) — это пускай. Но вот фроляйны, чьи роскошные формы увековечены в бронзе (камне? ином металле?) — это уже айайай. Впрочем, некоторые представители достославной фамилии довольствовались и скромными гробами без затей. Самый игрушечный, и не только из-за размеров, но и из-за своих округлых, воздушных форм — у умершей в младенчестве дочери Марии Терезии.
Сама же Мария Терезия на правах наиболее знаменитой правительницы Австрии отличилась и тут. Для начала похоронила в императорской усыпальнице единственную представительницу красных кровей — свою наперсницу Лису. А затем организовала для себя с мужем первостатейный двуспальный саркофаг, чтобы отомстить супругу за его многочисленные походы в неправую сторону. Получилось помпезно, этого не отнять.