— … и, как говорится, аминь! — Учитель закончил проповедь и спустился с импровизированной трибуны, сложенной из мешков с горохом. Только сейчас, в кругу близких, он позволил себе слабость: вытер испарину и поморщился на солнце.
— Жарковато, — буркнул и тут же, забыв о невзгодах, размашистыми шагами заспешил навстречу своему ученику.
Иуда дождался, пока Учитель поравняется с ним, и пошел подле.
— Как они? — ради приличия спросил кариотец, хотя ответ витал в воздухе.
— Радуются.
«Широка страна моя родная», возвестил поэт и очутился в яме. По доносу. В чем его обвиняли, доподлинно неизвестно. Страна была и вправду широкой. Кто в ней только не водился помимо фиолетовокожей титульной нации: буйные, но гордые сатиры, распутные, но с хорошими адвокатами русалки, аристократичные до кончиков ушей эльфы и даже шахтеры. То есть, простите, гномы.
По статье о нарушении авторских прав поэт пойти тоже не мог — в этом рассказе она еще не будет включена в УК. Злые раздваивающиеся языки — обычное у гоблинов дело, бывают и рас(с)траивающие(ся), но таких приютил ежедневник «Крикун» — поговаривали, что вся соль в словах «страна моя».
Страна — славный Гобланд — действительно поэту не принадлежала. А принадлежала она Далее...